trombicula | Наследие народной таксономии (Reply)

(продолжение; начало см. ниже)
Глава 2. Наследие народной таксономии: от „отцов ботаники“ до Каспара Баугина

Европейская ботаника и зоология Нового времени развивались в рамках культуры, которая по ряду важных параметров отличалась от бесписьменных культур, „народные“ классификации которых стали предметом исследований этнологов второй половины XX в. Эти отличия вносили определенную специфику в развитие „народной“ таксономии европейцев и во многом определили пути перехода от „народной“ к „научной“ таксономии. Во-первых, европейская культура была письменной и книжной, <…> Во-вторых, живым и развивающимся языком „книжной“ образованности была латынь, язык общий для книжников разных народов Европы.

- И это все характерные отличия европейской культуры?! Книжность и общий язык? А что, идейные какие-то отличия были? Ведь, как-никак, за плечами у европейской культуры – греческая философия, т.е. явление, которому мы не имеем даже очень приблизительных эквивалентов в тех культурах, которые изучали этнологи! И это несмотря на то, что первый период ее развития был очень близок к бесписьменному (цитаты из Анаксимандра, Гераклита и пр. даже у античных писателей больше напоминают элементы устной традиции, чем собственно «цитаты» из сочинений). Ну, или хотя бы психологические отличия, если уж автор не признает идей?

Наличие письменной традиции было необходимым условием для сохранения и накопления знаний о растениях и животных. Кроме того, что гораздо более важно, в сочетании с наличием общего языка, тексты позволили „делокализовать“ знания о растениях и животных, накопленные в разных европейских культурах, вырвать их из сугубо местного контекста, что было важным шагом на пути к становлению „научной“ систематики. [сноска:] Собственно, без делокализации знание невозможно представить как „научное“. Обзор работ о механизмах делокализации знаний в науке и связанных с этим проблемах см. в книге Я. Голинского (Golinski, 1998: 162—185).

- Вот пример дурного сциентизма: всеобщность, которой знание обладает по своей природе – это как бы «спекуляции», которым мы не придаем значения. А мы, беспристрастные историки, изучаем объективный факт «делокализации». То же, что эти изгнанные из текстов статей «спекуляции» остаются в голове историка – это не замечается самым наивным образом!